(Юрій Левітанський)

Он лежал на спине,
как ребенок,
я поил его чаем из ложки,
вытирал его лоб и губы
влажной больничной марлей,
не отходя от него
все десять дней и ночей,
не зная еще,
что будут они последними.
Он лежал на спине,
как ребенок,
глядя печально
куда-то перед собой.
- Трудно,- любил говорить он,-
бывает
только первые пятьдесят лет.-
Это была его любимая поговорка.
Легкой жизни не знал он.
Ничего за жизнь не скопил.
- После войны,-
говорил, размечтавшись когда-то,-
всем куплю по буханке хлеба
и одну из них съем
сам.-

Так за всю свою жизнь
ничего не скопил,
ничего не имел.
Не умел.

Чувство юмора
было единственным
его капиталом -
тем единственным
драгоценным металлом,
которым столь щедро
его наделил господь...

Господи,
помоги же и мне
до последнего дня
не растратить его
и сберечь,
королевское это
наследство -
кстати сказать,
далеко не худшее средство
для безбедного существованья
на этой земле.